Why does everyone except me find it so easy to be nice?
Неспящая продолжает добывать сокровища:
Мистер Во и, как я понимаю, Чарльз Темплтон. Фотография была сделана летом (в июле?) 1959, когда он брал у мистера Во интервью для канадского телевидения (я сужу по газете). Переведу, что ли, его воспоминания о мистере Во.
Не успел я начать работать [на телевидении], как меня отправили со съёмочной группой в Европу, чтобы взять серию интервью. Одним из интервьюируемых предстояло стать Ивлину Во, известному тяжёлым характером. В крайне ядовитом тоне он сообщил нам, что беседа обойдётся в пятьсот долларов за первые тридцать минут и что если она продлиться ещё хотя бы на минуту дольше, то придётся выложить ещё пятьсот. Мы надеялись приехать к нему домой, но он наотрез отказался: "На прошлой неделе здесь были люди из БиБиСи. Они топтались по клумбам, слонялись по лужайкам и свинячили в доме." Он сам явится к нам в отель в удобное ему время – или никакого интервью. Мы поспешно согласились: как скажете, только бы заполучить Ивлина Во.
К интервью я готовился тщательно и не без трепета. Прочитал четыре его книги, купил ещё три в бумажной обложке и припрятал в своём номере. В этот период мне рассказали о вспыльчивости Во, надеясь, видимо, помочь понять его. Я только сильнее разволновался.
История была такая. Во был в совете некоего лондонского литературного общества, решившего наградить писателя, с которым у Во были контры. Во отказался занять место в президиуме, однако уступил, когда ему напомнили, что таковы его обязанности. В день торжества он явился с огромным медным слуховым рожком. Началось заседание. Во приставил рожок к уху и не отнимал на протяжении всех предварительных речей. Когда же его ненавистный соперник собрался произнести речь в ответ, Во нарочитым жестом отложил рожок, сложил руки на груди, прикрыл глаза и с блаженным выражением лица откинулся на спинку стула.
На интервью Во явился точно вовремя в безупречном наряде с Сэвил-Роу. Он оказался ниже, чем я ожидал, и немного полноватым, с лицом пупса, красным носом выпивохи и круглыми светло-голубыми глазами. Во немедленно представился. Сперва он обратился к нашей съёмочной группе, Бобу Крону (Bob Crone) и его жене Ви (Vi). В ответ на вопрос о том, кем Боб работает, он дружелюбно ответил, что он оператор, и, желая найти общие точки с автором "Незабвенной", добавил, что одно время помогал гробовщику.
- О, - сказал Во, - прекрасно. Помогали гробовщику – значит, работали в похоронном бюро?
Крон был рад, что угодил собеседнику, и кивнул.
- Тогда почему же, - продолжил Во, - вы оставили такое важное дело и опустились до журналистики?
Я подключил микрофон и стоял рядом со своим стулом в ожидании. Он проигнорировал протянутую руку, молча сел и не удостоил меня даже взглядом. Включился свет, звукорежиссёр скомандовал "Камера!", кто-то щёлкнул хлопушкой и прочитал данные о записи, режиссёр сказал "Мотор!" и я начал диалог немного неуверенным голосом.
На мои первые вопросы Во отвечал односложно и явно не был в настроении говорить более развёрнуто. По прошествии нескольких минут он пристально посмотрел на меня своими холодными глазами и заявил:
- Моя очередь. Темплтон, вы мои книги читали?
Я подтвердил и продолжил задавать вопросы. Через несколько минут Во повторил:
- Вы точно читали мои книги?
Я ответил "да" и назвал некоторые из них. Он покачал головой, словно был озадачен, и сказал:
- Ну что ж. Продолжайте.
Я задал следующий вопрос и назвал в нём Во сатириком. Он оборвал меня:
- Я – сатирик? С чего вы взяли? Мистер Темплтон, вы совершенно уверены, что в самом деле читали мои книги?
Через какое-то время я спросил его о детях.
- Один раз в день я разрешаю им провести в моём обществе десять минут. Сразу после чая.
Мои мучения длились долго. К концу я взбесился до такой степени, что отказался от рукопожатия. Несомненно, он был доволен.
Мистер Во и, как я понимаю, Чарльз Темплтон. Фотография была сделана летом (в июле?) 1959, когда он брал у мистера Во интервью для канадского телевидения (я сужу по газете). Переведу, что ли, его воспоминания о мистере Во.
Не успел я начать работать [на телевидении], как меня отправили со съёмочной группой в Европу, чтобы взять серию интервью. Одним из интервьюируемых предстояло стать Ивлину Во, известному тяжёлым характером. В крайне ядовитом тоне он сообщил нам, что беседа обойдётся в пятьсот долларов за первые тридцать минут и что если она продлиться ещё хотя бы на минуту дольше, то придётся выложить ещё пятьсот. Мы надеялись приехать к нему домой, но он наотрез отказался: "На прошлой неделе здесь были люди из БиБиСи. Они топтались по клумбам, слонялись по лужайкам и свинячили в доме." Он сам явится к нам в отель в удобное ему время – или никакого интервью. Мы поспешно согласились: как скажете, только бы заполучить Ивлина Во.
К интервью я готовился тщательно и не без трепета. Прочитал четыре его книги, купил ещё три в бумажной обложке и припрятал в своём номере. В этот период мне рассказали о вспыльчивости Во, надеясь, видимо, помочь понять его. Я только сильнее разволновался.
История была такая. Во был в совете некоего лондонского литературного общества, решившего наградить писателя, с которым у Во были контры. Во отказался занять место в президиуме, однако уступил, когда ему напомнили, что таковы его обязанности. В день торжества он явился с огромным медным слуховым рожком. Началось заседание. Во приставил рожок к уху и не отнимал на протяжении всех предварительных речей. Когда же его ненавистный соперник собрался произнести речь в ответ, Во нарочитым жестом отложил рожок, сложил руки на груди, прикрыл глаза и с блаженным выражением лица откинулся на спинку стула.
На интервью Во явился точно вовремя в безупречном наряде с Сэвил-Роу. Он оказался ниже, чем я ожидал, и немного полноватым, с лицом пупса, красным носом выпивохи и круглыми светло-голубыми глазами. Во немедленно представился. Сперва он обратился к нашей съёмочной группе, Бобу Крону (Bob Crone) и его жене Ви (Vi). В ответ на вопрос о том, кем Боб работает, он дружелюбно ответил, что он оператор, и, желая найти общие точки с автором "Незабвенной", добавил, что одно время помогал гробовщику.
- О, - сказал Во, - прекрасно. Помогали гробовщику – значит, работали в похоронном бюро?
Крон был рад, что угодил собеседнику, и кивнул.
- Тогда почему же, - продолжил Во, - вы оставили такое важное дело и опустились до журналистики?
Я подключил микрофон и стоял рядом со своим стулом в ожидании. Он проигнорировал протянутую руку, молча сел и не удостоил меня даже взглядом. Включился свет, звукорежиссёр скомандовал "Камера!", кто-то щёлкнул хлопушкой и прочитал данные о записи, режиссёр сказал "Мотор!" и я начал диалог немного неуверенным голосом.
На мои первые вопросы Во отвечал односложно и явно не был в настроении говорить более развёрнуто. По прошествии нескольких минут он пристально посмотрел на меня своими холодными глазами и заявил:
- Моя очередь. Темплтон, вы мои книги читали?
Я подтвердил и продолжил задавать вопросы. Через несколько минут Во повторил:
- Вы точно читали мои книги?
Я ответил "да" и назвал некоторые из них. Он покачал головой, словно был озадачен, и сказал:
- Ну что ж. Продолжайте.
Я задал следующий вопрос и назвал в нём Во сатириком. Он оборвал меня:
- Я – сатирик? С чего вы взяли? Мистер Темплтон, вы совершенно уверены, что в самом деле читали мои книги?
Через какое-то время я спросил его о детях.
- Один раз в день я разрешаю им провести в моём обществе десять минут. Сразу после чая.
Мои мучения длились долго. К концу я взбесился до такой степени, что отказался от рукопожатия. Несомненно, он был доволен.