Why does everyone except me find it so easy to be nice?
tes3m, я сдержал хотя бы одно из данных обещаний! Этак и про Госса напишу когда-нибудь
)
Таки, Бёрн, стр. 346-347. Традиционно для Бёрн, ни одной ссылки. С высокой вероятностью и ни одной своей идеи, но бог знает. Переводчик не думает, переводчик переводит, словом.
Энн Флеминг убила Ивлина Во. Она передала ему сплетню и тем разрушила уверенность в себе. В ноябре 1961 года он был зарубежом с любимой дочерью, Мег. Мег была последней большой любовью Ивлина. На острове Тринидад они остановились у генерал-губернатора Вест-Индии лорда Хейлса (Hailes). Под влиянием внезапной обиды жена Яна Флеминга Энн сообщила Ивлину, что Хейлсам было с ним ужасно скучно. Ивлин был изумлен и так никогда и не смог оправиться от шока.
Похожая история заставила Ивлина передать это Нэнси Митфорд, знаменитой насмешнице. В мужском клубе под названием "Уайтс" (White's) на Пикадилли с Ивлином заговорил человек, сообщивший: "с вами никто не хочет иметь дела, потому что вы сидите и пялитесь на всех, словно боров". Так Ивлин, который всегда был несколько склонен к навязчивым идеям, уверился, что он зануда. Нэнси в негодовании написала ему: "С чего бы Энн стала вам передавать, будто приятели какого-то эмигранта [...] сочли вас занудой? Вот уж в чём никто не смог бы вас упрекнуть." Но много месяцев спустя Ивлин всё ещё расстраивался. Он попытался объяснить Нэнси, что этот случай значит для него. Он подчёркивал, что потерял способность замечать, весело людям с ним или нет:
Он в самом деле так решил. Нэнси пыталась его утешить: "Да поймите же вы – вас можно назвать как угодно, только не занудой!" Но Ивлин никогда не забывал упрёков, и два года спустя упомянул в письме Нэнси, что он – "тот человек, с которым Хейлсы на Тринидаде познали скуку". Четыре года спустя после инцидента, в 1965 году, он писал Диане Купер: "Впервые я осознал, что превратился в зануду, когда Хейлсы сообщили это Клариссе. Мне-то казалось, Хейлсам было со мной особенно весело. Вот это травма."
Об остроумии Ивлина ходили легенды. Он бывал жесток, но всегда мог рассмешить, да и его карьера строилась на юморе. Он бывал противным, резким, ехидным снобом, как видно по его письмам. Но никто и никогда с ним не скучал. Ивлин не только всю жизнь боялся скуки, но и, как многие люди его поколения, паталогически боялся сам стать занудой. Что могло быть хуже этого? Несчастным на склоне жизни Ивлина сделали ещё два события: его любимая дочь вышла замуж, а Второй Ватиканский собор "стал ударом ниже пояса".
Несмотря на эту историю, Энн Флеминг была верным другом. Ей было бы грустно знать, как сильно Ивлина задел случай у Хейлсов. Её дружба с Ивлином "приносила одну только радость". Ей принадлежит одно из лучших описаний зрелого Ивлина. Она видела его этаким Чарли Чаплином – великим комиков, маленьким человеком, источником веселья, и считала, что, как все великие клоуны, "он вёл себя крайне серьёзно, редко смеялся вслух, но как дорога была его улыбка".

Таки, Бёрн, стр. 346-347. Традиционно для Бёрн, ни одной ссылки. С высокой вероятностью и ни одной своей идеи, но бог знает. Переводчик не думает, переводчик переводит, словом.
Энн Флеминг убила Ивлина Во. Она передала ему сплетню и тем разрушила уверенность в себе. В ноябре 1961 года он был зарубежом с любимой дочерью, Мег. Мег была последней большой любовью Ивлина. На острове Тринидад они остановились у генерал-губернатора Вест-Индии лорда Хейлса (Hailes). Под влиянием внезапной обиды жена Яна Флеминга Энн сообщила Ивлину, что Хейлсам было с ним ужасно скучно. Ивлин был изумлен и так никогда и не смог оправиться от шока.
Похожая история заставила Ивлина передать это Нэнси Митфорд, знаменитой насмешнице. В мужском клубе под названием "Уайтс" (White's) на Пикадилли с Ивлином заговорил человек, сообщивший: "с вами никто не хочет иметь дела, потому что вы сидите и пялитесь на всех, словно боров". Так Ивлин, который всегда был несколько склонен к навязчивым идеям, уверился, что он зануда. Нэнси в негодовании написала ему: "С чего бы Энн стала вам передавать, будто приятели какого-то эмигранта [...] сочли вас занудой? Вот уж в чём никто не смог бы вас упрекнуть." Но много месяцев спустя Ивлин всё ещё расстраивался. Он попытался объяснить Нэнси, что этот случай значит для него. Он подчёркивал, что потерял способность замечать, весело людям с ним или нет:
Я должен объясниться с вами по поводу того, как Хейлсы сочли меня занудой. Такие ситуации нынешняя молодёжь называет травмирующими. [...] Самое главное – я был уверен, что они оба получают удовольствие от моего приезда. [...] Я подолгу громко говорил и они ухохатывались. А теперь выясняется, что я зануда. Конечно, нельзя быть смешным для всех. Это очевидно. Но ужасно, если ты перестал замечать, когда с тобой скучно. Поймите: это означает, что я теперь не смогу принять ни одного приглашения в гости.
Он в самом деле так решил. Нэнси пыталась его утешить: "Да поймите же вы – вас можно назвать как угодно, только не занудой!" Но Ивлин никогда не забывал упрёков, и два года спустя упомянул в письме Нэнси, что он – "тот человек, с которым Хейлсы на Тринидаде познали скуку". Четыре года спустя после инцидента, в 1965 году, он писал Диане Купер: "Впервые я осознал, что превратился в зануду, когда Хейлсы сообщили это Клариссе. Мне-то казалось, Хейлсам было со мной особенно весело. Вот это травма."
Об остроумии Ивлина ходили легенды. Он бывал жесток, но всегда мог рассмешить, да и его карьера строилась на юморе. Он бывал противным, резким, ехидным снобом, как видно по его письмам. Но никто и никогда с ним не скучал. Ивлин не только всю жизнь боялся скуки, но и, как многие люди его поколения, паталогически боялся сам стать занудой. Что могло быть хуже этого? Несчастным на склоне жизни Ивлина сделали ещё два события: его любимая дочь вышла замуж, а Второй Ватиканский собор "стал ударом ниже пояса".
Несмотря на эту историю, Энн Флеминг была верным другом. Ей было бы грустно знать, как сильно Ивлина задел случай у Хейлсов. Её дружба с Ивлином "приносила одну только радость". Ей принадлежит одно из лучших описаний зрелого Ивлина. Она видела его этаким Чарли Чаплином – великим комиков, маленьким человеком, источником веселья, и считала, что, как все великие клоуны, "он вёл себя крайне серьёзно, редко смеялся вслух, но как дорога была его улыбка".
"Да поймите же вы – вас можно назвать как угодно, только не занудой!" Но Ивлин никогда не забывал упрёков, и два года спустя упомянул в письме Нэнси, что он – "тот человек, с которым Хейлсы на Тринидаде познали скуку". Четыре года спустя после инцидента, Все же слишком близко к сердцу принял.
а Второй Ватиканский собор "стал ударом ниже пояса". А почему?